Пророк - Страница 1

К оглавлению

1

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей."

…Антисфен взял пробирку и посмотрел жидкость на свет. Эликсир был темно-золотистый, густой, напоминавший старое токайское. Он или не он?

Надежда, вечная спутница Антисфена, кричала, что да, он! Но скептицизм — неизменное бремя ученого — требовал проверки.

Антисфен подошел к старому, прожженному кислотами, кое-где обугленному столу, взял колбу с реактивом. И в этот момент раздался требовательный стук в дверь. Он знал, что рано или поздно так случится, но… только не сейчас! Это было слишком больно.

В дверь колотили все настойчивее.

Антисфен очнулся. Дверь выдержит не более двух минут. Надо действовать. Он лихорадочно сгреб со стола пачку потрепанных листов, исписанных формулами, цифрами и схемами установок, и швырнул их в камин. За ними полетели бумаги из ящика. Что еще? Установка! Антисфен схватил кочергу и, закрыв глаза, с размаху ударил в переплетение змеевиков, фильтров, нагревательных реторт и медной проволоки. Что-то зашипело, повалил дым. Вылетел верхний замок на двери, засов еле держался. Антисфен ударил еще раз, потом еще… Ему казалось, что он ломает собственные ребра.

Ну, вот и все. Может быть, он еще успеет бежать?

Антисфен рванулся к окну, и тут взгляд его упал на пробирку, которую он все еще продолжал сжимать в руке. Эликсир? Или яд?.. Теперь это было уже все равно — и он одним глотком осушил пробирку. Вкус у жидкости был горьковато-терпкий, с привкусом чего-то неуловимого, от которого перехватывало дыхание и сжимало виски.

Секунду он стоял, прислушиваясь к происходящему внутри него. Но что бы ни было в пробирке — оно не действует мгновенно. Антисфен швырнул пробирку в огонь. В следующее мгновение петли двери не выдержали, она обрушилась, подминая остатки установки, и в комнату ворвались гвардейцы. Бежать было поздно. Он не успел заметить удара — но комната поплыла перед глазами и померкла…

…Диктатор, розовощекий, гладко выбритый, сидел за массивным дубовым столом старинной работы и улыбался. Во всем огромном зале с колоннами и арочным потолком с лепными завитушками не было ничего, кроме этого стола. На столе стоял телефон и лежала потертая канцелярская папка.

Антисфен молча смотрел в лицо, хорошо знакомое по газетным вырезкам и телепрограммам. Болела разбитая губа, язык непроизвольно ощупывал пустоту на месте выбитого зуба, но, в общем, он сравнительно легко отделался.

Диктатор молчал, и это молчание было в его пользу — поэтому Антисфен заговорил первым.

— Что вам от меня нужно?

Диктатор молчал.

— В конце концов, по какому праву?..

Диктатор молчал.

— Что вам от меня нужно?! — Антисфен сорвался на крик.

— Эликсир, — диктатор произнес это слово очень тихо, одними губами, но Антисфен понял бы его, даже если бы тот снова промолчал.

— Я вас не понимаю.

— Не морочьте мне голову. Я не специалист, и не знаю точно, какими конкретно свойствами обладает ваш эликсир — продлевает жизнь, возвращает молодость, дарит бессмертие… Подробности вы изложите потом. И технологию — тоже. А сейчас мне нужна одна доза. Одна доза в обмен на вашу жизнь. Плюс большие деньги. Вы меня понимаете? Очень большие. Очень.

Антисфен молчал.

— Хорошо. Крустилл!

За спиной Антисфена щелкнули каблуки.

— Слушаю, ваше превосходительство.

— Этот человек должен сказать «да». Уведите.

Самостоятельно идти Антисфен уже не мог, и конвойные несли его за руки и за ноги. Потом его прислонили к стене. Антисфен покачнулся, но устоял. Площадь металась перед глазами. Офицер начал читать приговор. Антисфен знал приговор. Короткий и ясный, как автоматная очередь.

Согнанная на площадь толпа угрюмо молчала. Антисфена считали чудаком, тронутым, юродивым — никому не делавшим зла. Поэтому они молчали — это была привычная форма протеста.

К концу приговора часы на ратуше начали бить полдень, заглушая слова. Слова, слова, слова… Кто сказал?.. Не помню.

Четверо солдат выстроились напротив. Защелкали затворы автоматов. Офицер с парадными шнурами поднял руку. Антисфен ясно видел черные дырки стволов. Сейчас…

Ударило рваное пламя. И наступила тишина.

— Вы что, ослепли?! — орал офицер. — С тридцати шагов в человека попасть не можете? — он снова махнул рукой. Ударили автоматы. Пули выбивали куски кирпича из стены, но Антисфен продолжал стоять.

Офицер выругался, вырвал автомат у одного из солдат и тщательно прицелился. И в этот момент Антисфен понял.

Люди видели, как разлепились в улыбке разбитые, запекшиеся губы, как приговоренный отделился от стены и пошел навстречу солдатам. Офицер судорожно дернул спусковой крючок, но очередь снова обогнула избитого человека и впилась в стену, кроша штукатурку. Несколько женщин из толпы забились в истерике. И тут солдаты бросились бежать. Молодые, здоровые парни — им никогда еще не приходилось стрелять в пророков…

Антисфен ускорил шаги. Он не знал, сколько длится действие эликсира, и ему надо было успеть дойти до дворца. А позади него, все увеличиваясь, шла толпа, подбирая по дороге брошенные гвардейцами автоматы…

…Антисфен поставил точку, отложил рукопись на край стола и с удовлетворением откинулся на спинку кресла. И в этот момент раздался требовательный стук в дверь. Он знал, что рано или поздно так случится, но… Это было слишком больно. Теперь эту книгу вряд ли кто-нибудь прочтет.

1